Выиграть у смерти. Один день с бригадой скорой помощи в глубинке

В нескольких десятках километров от корпуса Браславской ЦРБ расположена граница с Латвией. Депрессивный Даугавпилс навевает тоску, латыши убегают в Англию, но средняя зарплата у врачей неотложки по ту сторону кордона, если верить местной прессе, в разы выше, чем у нас. С фельдшерами браславской скорой мы не будем говорить о зарплате, чтобы не скатиться в банальность. Все знают, что денег в медицине мало. Но кто ответит, почему медицина еще не развалилась, не треснула, не лопнула, не рассыпалась? Итак…

9:00.Больница просыпается, выходят на улицу пациенты. Погода весенняя, деревья зеленые, солнце яркое. В комнате отдыха для персонала скорой, которую недавно отремонтировали на шведский манер, по-модному, заполняет бланк старший фельдшер Валерий. Телефон в комнате диспетчера молчит — можно поговорить.

Старший фельдшер

Валерий Редько работает в скорой больше 15 лет. Ему угрожали, обещали «разобраться», было дело, Валерий подхватил от пациентки птичий грипп, а однажды получил от алкоголика кулаком в грудь. Сколько человек он спас, фельдшер не говорит. Дурной тон — делать такие подсчеты.

Валерию слово:

— Я здесь с 1998 года. А может, и с 1995-го. Кажется, всю жизнь. В начале 1990-х в стране был бардак. Кто-то пошел в бандиты, а я — в медицину. Окончил училище, потом университет. Познакомился с будущей женой, тоже медиком, переехал в Браслав.

Помню, начинали работать в белых халатах, которые быстро пачкались и рвались. Не было индивидуальных укладок. Да даже дефибрилляторов не было, откачивали вручную. А еще помню, когда был молодым, вокруг стояли деревни по 20 домов. Сейчас приезжаешь — осталась на том месте одна хата, и та бурьяном заросла.

В Браславе круглосуточно дежурят две кареты скорой. Еще одна работает в Видзах — крупном агрогородке, центре местной галактики, состоящей из десятков населенных пунктов. В районе огромное количество умирающих и практически несуществующих деревень, в которых доживают свой век старики. Проблема старения страны в краю озер особенно актуальна: пенсионеры живут на хуторах в одиночку, часто болеют, их надо спасать. Днем спасают фельдшеры ФАПов, а вечером — скорая. В среднем у браславской неотложки около 10 вызовов в день, но бывают дни, когда их 30. И даже больше

11:00.Сотрудники скорой разбрелись по своим делам. Если нет вызовов, это не значит, что нет работы. Кто-то пишет отчеты, кому-то надо на профсоюзное собрание заскочить. На своем месте диспетчер, которому отлучаться запрещено по инструкции.

Диспетчер

Перед Евгением Паукштой два телефона и журнал вызовов. На стене в кабине карта района. Задача диспетчера — координировать работу всей службы. Ранжировать вызовы по срочности. Решать, куда отправить бригаду. Консультировать пациентов по телефону. Быть хладнокровным и не поддаваться на провокации. В местную скорую редко звонят поболтать, но вот недавно был случай, когда номер набрал алкаш, чтобы уточнить, какой сегодня день.

— Я окончил Борисовский государственный медицинский колледж в 2011 году. Пришел сюда осознанно,— говорит Женя. —В семье врачей не было. Просто со школы привлекала медицина. Учился на платном, получил свободный диплом, работать приехал в родные места. Здесь же, в скорой, моя жена. Она фельдшер, но работает в Видзах.

 

— Молодец мальчишка,— включается в беседу фельдшер Елена Скуратович. —Поначалу нервничал, а теперь нас строит. У него все четко. По сути, он и руководит работой скорой.

Елена в неотложке большую часть жизни. В 1990-м окончила медицинский колледж, уходила в декретный отпуск, потом вернулась.

— Женщине на такой работе тяжеловато. Это в больших городах работают большие бригады. Здесь мы вдвоем с водителем. Если нужно тянуть носилки — беру и я. Наравне. Бывает, соседей просим, родственников. Иногда соглашаются. А иногда — нет.

11:30.Есть звонок. Улица Садовая, дом такой-то. Запрыгиваем в машину, водитель выезжает за ворота. Потрепанный временем дворик, трехэтажный дом из тех, что больше похож на барак. Рядом женщина жжет траву, с интересом оглядывается на скорую. Варианта тут два: или будет надежда, или случится беда.

Случай обычный — у пенсионера нарушение ритма. Почувствовал, что сердце «скачет», забеспокоился, жена позвонила 103.«Постоянный клиент»,— говорят врачи. Они делают ЭКГ, вводят нужное лекарство. Старику становится лучше.

Вернувшись на базу, Елена идет заполнять карту вызова. Водители курят у машин.

Водитель

Виктор Яновский сегодня за рулем Renault. На скорой он работает давно, лет 15.

Виктор Яновский (справа)

— Скорость, время — это самое главное. В самый отдаленный пункт района должны приехать через 40 минут. По Браславу — 10 минут. Но обычно долетаем быстрее,— рассказывает Виктор. —Водители тут, конечно, не такие, как в Минске, — пропускают. Редко сирену приходится включать. А самое дрянное — это бездорожье. Стоит хутор в поле, поросшем лесом, — как до него доехать? И туристические стоянки, которые, кажется, только для джипов делали. Так и работаем. Непросто…

В автопарке браславской скорой несколько автомобилей: переоборудованные Volkswagen Krafter, Renault Master, «Газель», пару УАЗов. Реанимобили оснащены стандартными средствами для спасения жизни. А без стареньких, пускай и «твердых» УАЗов в глубинке никуда. Проехать в поле, к отдаленному хутору на другой технике часто невозможно. Но по весне вязнут в распутице и уазики

 

14:00.И снова вызовы к сердечникам. У бабушки давление. И еще у одной. Старики ждут фельдшеров, для них психологически важно их присутствие. Кажется, что спокойный голос медика действует сильнее, чем укол.

x

Вернулись, перерыв — ждем. Виктор Яновский читает газету. Визжит за окном мартовский кот. В больнице тихо, наступило время обеденного сна.

Старший фельдшер Валерий Редько говорит о том, зачем он здесь:

— За те годы, что я в медицине, жизнь поменялась значительно. Народ теперь травится спайсами. Был у меня недавно случай. Вызвали скорую помощь: человеку стало плохо на озере. Оказалось, мужик поехал на рыбалку с друзьями. Отплыл подальше, употребил спайс, наверх водки. Стало хорошо, лег в лодку и понесся по волнам. А судно дырявое, полное воды. Хорошо еще рядом пацаны спининговали, увидели, что что-то плывет, вытащили на берег, позвонили нам. Приехали в лес, черт знает куда. Вытащили из озера, откачали. Повезло…

За все годы работы два раза меня благодарили в районной газете. Бывает, конечно, встретят на улице, скажут спасибо. Но с опытом понимаешь, что любая болезнь накладывает отпечаток на психику. Везешь гражданина в психбольницу, а он говорит: «Жди, копай могилу, я вернусь». Или вот эпизод. Лежит человек, 18 лет, здоровый конь, голова разбита. Мама вызвала скорую. Сынок пьяный в стельку. Рану ему обработал, начал голову перебинтовывать, а он — ра-а-аз — и мне кулаком в грудь.

Этого ждешь, но бывает обидно за наше население. За его, что ли, равнодушие. О том, что медикам непросто, больше приезжие из-за границы понимают. Как-то они уважительнее относятся. Даже те же россияне. Была у меня история. Ездил к родственникам в Тюмень. Туда проехал без проблем, назад остановили: мол, просроченные права. Объясняю, хочу договориться. Спрашивают: а чего это у вас язык так подвешен? Отвечаю: на скорой работаю, фельдшером. «Так а чего ты сразу не сказал?» Позвали капитана. И пожелали счастливого пути. Мол, у них такое правило: никогда не оштрафуют врача, тем более со скорой. Подумал я: ничего себе! В какой-то «Тюмендии» такие законы. Приятно…

16:35.Вызов. На строительной площадке, сообщают диспетчеру по телефону, лежит человек. Всякое может быть — скорая ускоряется. Пешеходы пропускают автомобиль, не лезут на переход. Сирену не включаем.

Все случилось на окраине города. Аккуратные новостройки, дети катаются на качелях. На стройплощадке сгрудились в группу рабочие. Курят, обсуждают инцидент. Суетится мужчина в гражданском. Видимо, он здесь главный.

На бетонном полу возле лестницы лежит человек с окровавленной головой.«Назовите имя, назовите фамилию»,— просит его фельдшер Галина Жусель. Она осматривает рану, делает перевязку. Работягу грузят на носилки и несут к машине. Потом Галина расскажет: мужчина признался, что выпил и упал с лестницы. Незадача…

 

— Никому не расходиться, у-у-ух,— бросает рабочим главный по объекту, виртуозно разбрасывая нестандартные речевые загогулины. Если анализ на алкоголь будет положительным, то для стройки это ЧП. Кого-то явно лишат премии.

Нашу бригаду проблемы строителей не касаются. Пострадавшего привозят в приемный покой. На носилках остались следы крови. Водитель Виктор отмывает их тряпкой, смоченной специальным раствором. «Упавшему» повезло, высота была малой — жить будет. Но медиков он вряд ли поблагодарит.

17:30.Мы снова на базе. Говорим о пациентах, которых сложно забыть. Валерий Редько вспоминает:

— Девочка 18 лет и юноша 23. Обручились, решили отметить, поехали на озеро. И утонули. Она в воду первой ушла, за собой его утащила. Его водолазы быстрее нашли. Качнули пару раз, закашлялся, выжил.

Нашли и девчонку, но через 10 минут. Качали-качали, качали-качали… Привезли сюда, в реанимацию. Бились за нее с реаниматологом как могли. Хотели очень спасти. И мы все-таки запустили ей сердце. Но 10 минут под водой — это много. Она полежала дня три и умерла. Девочке было 18 лет.

Или вот. Лет 10 назад случилось. Мужчина решил бороться с дикими кабанами на дачном участке. Поставил по периметру «самострелы-самопалы»: подожжешь — и будет выстрел. А поджег этот «пугач» его же сын, 10-летний мальчик. Шансов у него не было. Такое не забывается… Не проходит бесследно. Когда пытаешься спасти, весь вспотел, а толку нет. И наоборот. Когда видишь, что тот, который был за гранью смерти, ходит по городу живой, здоровается, то ощущаешь прилив сил. Понимаешь свою нужность, что ли.

Я, да и многие, кто здесь работает, по натуре не кабинетные люди. Нам нравится постоянное движение. Экстрим. Нам хочется бороться со смертью и побеждать ее.

Лирическое отступление. Героев этого репортажа суровая общественность с вероятностью в 100% приговорит: зачем вы занимаетесь тем, что не приносит денег? Почему не уехали в Москву, где врач скорой получает гораздо больше? Или в Германию, в которой при условии подтверждения диплома платят больше в 15 раз? Или на буровую платформу в Норвегию, ведь там дадут больше раз в 25? На эти стандартные наивно-юношеские вопросы у нас нет ответа. Разве только такой: страна не может выпрыгнуть из себя вся, целиком, не могут 10 тыс. врачей купить ракету и улететь в другую галактику. Выхода нет — у них остаются Видзы и Браслав. И да, они чувствуют себя за них в ответе

18:30.Работы прибавилось. За короткий промежуток времени сразу несколько звонков. У пенсионерки давление 220, и у еще одной аритмия. В деревне в 15 километрах от Браслава у мужчины с бронхиальной астмой приступ удушья. Кареты скорой разъезжаются по сторонам. Лязгают в кузове носилки. Все пациенты живы, ко всем успели вовремя.

21:00.Вот и день позади. Тихо в больничных коридорах, звонок телефона в диспетчерской кажется пронзительным, писклявым, тревожным. Пускай он уже не звонит.

Новая смена водителей заступила в ночь. Сидят на кухне, пьют чай. Вспоминают: в советские времена по городам ездили грузовички, собирающие пьяных, отвозили их в вытрезвители. Грузовички звались в народе хмелеуборочными комбайнами, а перевезенных алкоголиков помещали потом на доски позора. В независимый процветающий период алкашей стало больше, только теперь спасает пьяных скорая. Фельдшеры оказывают первую помощь, бывает, доставляют загулявших граждан в РУВД.

Вот как раз такой вызов. Водитель ехал по трассе, увидел тело на обочине. Позвонил. Вызов отправили в Видзы: им ближе.

Едем туда и мы. Едем к фельдшеру Вере.

Вера

22:30.За хранящим Видзы костелом старое здание. Горит в комнатке свет. Одна массивная дверь, другая. Что делает здесь эта девушка?..

— Я просыпаюсь в 4 утра, чтобы успеть на автобус, который отходит из Браслава,— рассказывает фельдшер. —Но я сама приняла такое решение. Мне в Видзах хорошо. По ночам иногда бывает страшно, ведь я здесь одна, а водитель сидит в другом помещении. Но люди в округе добрые, вряд ли кто-то обидит. Когда на неотложке у меня выходной, работаю в роддоме. В таком ритме уже три года. Мне кажется, я угадала с медициной. Это мое.

У каждого сотрудника скорой есть такие истории-якоря. И у Веры тоже:

— Небольшая деревня. Ребенку 4 месяца. Вызвала мама: мол, что-то живот у него болит. Я приезжаю, а он уже и не дышит почти. Женщина, как говорят, «неблагополучная». Почти не кормила сына. Он ослаб, а потом и аллергический приступ случился. И вот если бы мы чуть-чуть опоздали, то было бы все. Но мы успели, спасли.

Наш разговор прерывает звонок. Муж-диспетчер звонит жене-фельдшеру и диктует:«Видзы, трехлетний ребенок, удушье».

Хватит трепать языком…

Вот и поворот, вот тот дом. Родители взволнованы, мать не находит себе места. Вера ставит предварительный диагноз: ларингоспазм. Укол — и отек проходит. Теперь быстро собрать вещи, ехать в Браслав, в реанимацию. Все будет хорошо!

Уазик рычит, дымит, водитель разворачивается и берет курс на райцентр. Ехать нужно быстро, чтобы быстро вернуться назад. На часах всего 23:00 — половина смены впереди. Гоняться со смертью этой ночью им еще придется.

 

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции.Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Источник: Николай Козлович. Фото: Максим Малиновский

Источник: onliner.by